Спасение. Казалось бы, как слово «спасение» связано с созависимостью, зависимостью и всем вышеперечисленным? Не берусь утверждать на все сто процентов, но опираясь на исходный текст предполагаю, что его автор(ы) используют для описания клиент-терапевтического взаимодействия схему, известную в определённых кругах, как «треугольник Карпмана». Или, если хотите «треугольник Карпмана-Бёрна».  Да-да, того самого Бёрна, который «Игры, в которые играют люди…». Собственно говоря, Стефан Карпман в 1968 году реконструировал теорию Бёрна таким образом, чтобы свести всё многообразие ролей, в которые играют люди к трём основным: Жертвы (Страдателя), Спасателя (Спасителя, Примирителя) и Преследователя (Тирана, Обвинителя, Агрессора). Объединение этих ролей в треугольник позволяет красиво и наглядно продемонстрировать их взаимосвязь и взаимозаменяемость.

В сущности, вышеупомянутый треугольник отображает, по мнению ряда авторов, распределение ответственности между участниками отношений. По моему же скромному мнению, ответственность в подобных отношениях не распределяется, а отдаётся партнёру другой роли. А значит, не принадлежит никому. Параллельно с ответственностью в треугольнике распределяется эмоциональный и поведенческий ресурс – как если бы определённые эмоции и паттерны поведения определялись не выбором участника отношений, а ролью, которая ему досталась. Я пишу «досталась», поскольку ответственность за выбор роли так же находится вне осознания субъектов взаимодействия. То есть человек склонен характеризовать своё положение в отношениях как вынужденное, навязанное извне. Не очень понятно, да?

Давайте по порядку.

Для начала немного о самих ролях. Карпман утверждал, что в попытках избежать  открытого, «честного» общения с соплеменниками, людям свойственно присваивать себе ту или иную роль, а вместе с ней и комплекс переживания-поведения с нею связанный. Так, например, для роли Жертвы характерны ощущение подавленности, чувство униженности и бессилия, поиск того, кто может помочь и защитить, страх, угнетённость, переживание несправедливости и многое-многое другое. Преследователь же, в свою очередь, характеризуется вечным поиском виновного, критичностью и придирчивостью, уверенностью в своей правоте, властностью, деспотичностью, знанием того, как нужно и верно. Он агрессивен, сосредоточен, полон сил и энергии. Он пышет праведным гневом и желанием восстановить справедливость. Эдакая прямая противоположность жертве, или, как говорят мои собратья-гештальтисты – полярность.

Но треугольник был бы не полон без ещё одного образа – без роли Спасателя. Мало того, треугольник без него просто не состоялся бы – ведь именно Спасатель делает эти отношения устойчивыми и… комфортными. Так же, как два других персонажа спасатель обладает некоторыми устойчивыми характеристиками: он убеждён, что знает (или может узнать), как именно помочь жертве, полон сострадания и находится в постоянной готовности к со-переживанию. Спаситель испытывает жалость и желание помочь, часто не может отказать  тому, кто обратился за помощью, испытывает ответственность за другого. Дополнительным приятным бонусом этой позиции является чувство превосходства, приятного всесилия и всемогущества. Спасатель оценивает себя как более компетентного, обладающего большим ресурсом (умом, силой, знаниями) по сравнению с жертвой.

Структура треугольника невероятно устойчива сама по себе, но данную систему поддерживает ещё одна особенность: а именно способность участников процесса занимать каждую из этих позиций попеременно. Это означает как то, что роли меняются внутри отношений, и Жертва в любой момент может стать Преследователем, например, так и то, что в разных отношениях один и тот же человек может занимать различные позиции.

Например, женщина, которая терпит издевательства или даже побои от мужа и явно выступает в роли Жертвы в этих отношениях, может с горячностью включатся в проблемы своей школьной подруги, сестры, племянника, пытаясь утрясти их невзгоды – тем самым принимая на себя роль Спасателя. Но вот она сталкивается со слабостью и бессилием своего сына и в мгновение ока превращается в порицающего и осуждающего Преследователя. Внутри одних и тех же отношений роли меняются не так быстро, переходы как бы сглажены и растянуты по времени. Жертва обращается к Спасателю за помощью, получает внимание и заботу, взамен отдавая восхищение и признание, казалось бы – всё правильно, но увы – ситуация не разрешается, потому что её окончание не выгодно всем участникам. К тому же один человек просто не в состоянии решить проблемы другого.

Это означает, что со временем Жертва будет всё больше недовольна Спасателем, а тот, в свою очередь, будет постепенно терять чувство компетентности и уверенности в себе. Рано или поздно Спасатель переполняется чувством бессилия и униженности, ощущением подавленности и делает заключение, что мир не справедлив к нему. Знакомая позиция, не правда ли? В это же самое время Жертва испытывает праведный гнев и возмущение, ведь её предал и обманул тот, на кого она так рассчитывала! Страдание сменяется поиском виновного и поведением, направленным на его наказание. Свеженький преследователь готов. В этот момент в игру, как правило, вступает новый человек, готовый комфортно расположиться в роли Спасателя.

Эта игра может продолжаться бесконечно долго, пока её поддерживают все участники процесса. Вне зависимости от сознательных желаний (никто не хочет страдать, преследовать или быть использованным), субъекты отношений продолжают перескакивать из роли – в роль, из одного угла треугольника – в другой. Уж больно вкусна вторичная выгода: ощущение собственной исключительности, эмоциональная насыщенность, право не решать свои проблемы и возможность не брать на себя ответственность за свой выбор. У каждого из игроков есть свои «предпочтения» - самая привычная и чаще всего выбираемая роль. Именно она будет «точкой вхождения» в любые похожие отношения для этого человека. Именно с ней он будет себя, скорее всего, идентифицировать. 

Вот, пожалуй, и всё пока. Осталось только добавить, что такие отношения обладают всеми характеристиками отношений созависимых, начиная с чрезмерной эмоциональной привязанности, заканчивая ощущением вынуждености в принятии тех или иных решений. А сам треугольник Карпмана успешно применяется для диагностики патологических и неконструктивных отношений и как метафора, способствующая осознанию своих позиций, и как образ самих отношений, с бесконечной беготнёй по кругу.